Итак, объединенная русская армия по-прежнему находилась в укреплённом лагере у села Тарутино. Оценки этому лагерю давались разные. Сам фельдмаршал Кутузов писал: Каждый день, проведенный нами в этой позиции был золотым днем для меня и для войск и мы хорошо им воспользовались.
Тарутино. 1812 год
Александр АВЕРЬЯНОВ
Генерал же Алексей Ермолов не совсем разделял восторги Кутузова: Лагерь при Тарутине был укреплен тщательно. Фронт прикрыт сильными батареями; на левом крыле лежащий близко лес прорезан засеками; на правом крыле, вне лагеря, открытое место, удобное для кавалерии. Ощутительны также были и невыгоды позиции; лагерь весьма тесный, внутри его перемещение войск затруднительно, по множеству земляных изб; к левому крылу прилежащие возвышения в пользу неприятеля; отделяющий их ручей, в крутых берегах, кавалерии нашей, в случае действия на той стороне, не представлял удобного отступления...
Тарутино. 1812 год (фрагмент)
Александр АВЕРЬЯНОВ
Но не теснота было главной проблемой. Пока войска обустраивались, отдыхали, приходили в себя, вновь прибывшие резервисты осваивали азы военной науки, как это часто бывает во время вынужденного простоя, с новой силой разгорелась русская забава – генеральские интриги... Нельзя сказать, что они полностью исключалось в наполеоновской армии (в Испании, например, страсти бушевали не меньше), но там соблюдалась хотя бы видимость благолепия в присутствии главнокомандующего, императора Наполеона, в периоды его наездов туда.
Тарутино. 1812 год (фрагмент)
Александр АВЕРЬЯНОВ
В Тарутино же дошло до того, что интриговать стали против самого фельдмаршала. Дело в том, что объединение армий вызвало перемещение многих генералов и офицеров по службе, что привело к обострению обстановки в офицерском корпусе. Не все ведь были столь щепетильны, как Барклай-де-Толли, говоривший: Не знаю, создан ли я для подвигов военных, но знаю, что для интриг не создан, и могли, наступив на горло собственной песне, подать в отставку. В лице Леонтия Леонтьевича Беннигсена Михайло Илларионович встретил достойного себе противника, как по возрасту и немалым заслугам, так и опыту придворных интриг. Напомню, что именно генерал Беннигсен был одним из активных участников заговора против императора Павла I. Беннигсен считал, что идея Тарутинского манёвра принадлежит ему, а Кутузов её присвоил, как в дальнейшем и победу.
Тарутинский лагерь (фрагмент)
А. CОКОЛОВ А. СЕМЁНОВ
Когда русские войска прибыли в Тарутино, Беннигсен высказался, что позиция для лагеря выбрана не очень удачно, на что Кутузов его осадил: Вам Ваша позиция под Фридландом нравилась, а мне эта хороша, – непрозрачно намекнув Леонтию Леонтьевичу на разгром в сражении при Фридланде... Николай Николаевич Раевский писал так: Я в Главную квартиру почти не езжу, она всегда отдалена. А более для того, что там интриги партий, зависть, злоба, а еще более во всей армии эгоизм, не смотря на обстоятельства России, о коей ни кто не заботится...
Русская кавалерия (фрагмент)
Раскрашенная гравюра неизвестного художника первой четверти XIX века
Главнокомандующий российской армией не стремился к активным наступательным действиям, считая, что чем дольше Наполеон останется в Москве, тем вернее будет наша победа. Но, как и ранее, вперёд рвались генералы Милорадович, Беннигсен, Ермолов, которые считали, что следовало дать бой авангарду маршала Мюрата до подхода основных подкреплений. Личная неприязнь между генералами тоже играла свою роль. Подливал масло в огонь и английский комиссар при русской армии генерал Вильсон, считавший Кутузова не способным к командованию русскими войсками и видевший на этом посту исключительно Беннигсена. Короче, письма и жалобы на имя императора и других знатных особ правительства и света летели в Санкт-Петербург постоянно и с обеих сторон, при дворе уже начали шептаться, что Кутузов в Тарутино только спит да забавляется с любовницей.
Русская кавалерия
Раскрашенная гравюра неизвестного художника первой четверти XIX века (фрагмент)
А так как Кутузов, продолжал дремать, не обращая особого внимания на устные инициативы коллег, генерал Беннигсен был вынужден обратиться со своим планом атаки на французский авангард под командованием Мюрата к фельдмаршалу письменно. Тут уж деваться стало некуда, следовало назначать сражение, о котором речь будет немного позже... Таким образом, не только находившаяся в Москве Великая армия пьянствовала и разлагалась, но и в нашем царстве-государстве не всё было ладно.
Наполеон, уже пребывая на острове Св. Елены признавал: Одного положения под Тарутиным достаточно было, чтобы открыть мне глаза, угрожая нашим сообщениям, оно не походило на положение армии расстроенной и лишённой бодрости. Оно не только прикрывало лучшие области государства и обеспечивало сильные подкрепления, но имело даже вид наступательный...
Наполеон, уже пребывая на острове Св. Елены признавал: Одного положения под Тарутиным достаточно было, чтобы открыть мне глаза, угрожая нашим сообщениям, оно не походило на положение армии расстроенной и лишённой бодрости. Оно не только прикрывало лучшие области государства и обеспечивало сильные подкрепления, но имело даже вид наступательный...
Взятие Вереи 11 октября 1812 года
А. ЕЖОВ
11 октября партизанами генерал-майора Ивана Семёновича Дорохова была освобождена Верея, которая защищала Москву с запада. В августе 1812 года город оккупировал батальон вестфальцев из германского контингента корпуса маршала Жюно. Две роты заняли церковь, две – здание ратуши и еще две – боковые помещения и надворные постройки. Кутузов приказал генералу Дорохову освободить Верею от французов. Для выполнения задачи Дорохову были даны 5 батальонов пехоты, один кавалерийский и два казачьих полка и восемь орудий. Отряд Дорохова штурмом взял Верею. В ратуше вестфальцы упорно защищали каждую комнату, но что могла сделать горстка людей против двадцатикратно превосходящего неприятеля. Находившиеся здесь подразделение было вскоре уничтожено или взято в плен. Иван Семенович Дорохов, раздав крестьянам 500 ружей и имевшееся в городе продовольствие, ушел со своим отрядом к селу Каменскому. Попытка французов контратаковать отряд Дорохова, при его отходе к Каменскому была отражена.
А Христиан дю ФОР наблюдал даже госпиталь (нынешний ГВКГ им. Бурденко), жаль, что его не видно за садом:)
В окрестностях Лефортовой слободы в Москве 11 октября 1812 года
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР
Когда находишься на левом берегу Яузы, между Большой казармой, или Военной школой, о которой мы рассказывали выше, и староверческой церковью, стоя к последней спиной, справа, на севере виден Салтыковский мост через Яузу, который из Немецкой слободы ведет на Вознесенскую улицу, к большому парку и Владимирской заставе. На холме над этим мостом на берегах Яузы расположился великолепный Летний (Придворный) сад, высокая пышная листва которого накрывала тенью военный госпиталь, перед которым он стоит, и Лефортовская слобода. Слева, перед Вознесенской улицей, дома занимали наш штаб и несколько офицеров 25-й дивизии, а в глубине, посередине, видны обгоревшие стены императорского и Лефортовского дворцов, а также церкви Святых Петра и Павла в Немецкой слободе.
Москва, 12 октября 1812 года
Христиан Вильгельм Фабер дю ФОР
На незначительном расстоянии от Немецкой слободы, в направлении Кремля, среди разрушенных домов находилась церковь, замечательная количеством и разнообразием маленьких колоколен, украшавших ее. Пожар пощадил большую ее часть. Благодаря свежести и яркости красок своих росписей она являла разительный контраст с окружавшим ее всеобщим запустением, с почерневшими стенами и мрачным видом куч пепла и обломков. Мы не смогли узнать названия улицы, на которой находилась эта церковь, поскольку немногочисленные местные жители, большинство из которых превратили это святое место в убежище, разбегались при нашем появлении. К тому же разрушения были так велики, что последовательность улиц нарушилась, и было невозможно разобраться, как они между собой соединялись. Однако нам с большой долей вероятности представляется, что это Старая Басманная улица в округе того же названия (XV), а храм – церковь Никиты Мученика.
